Не только радикалы и экстремисты, но и значительная часть умеренных феминисток обвиняют христианство в том, что религия веками служила инструментом подавления женщин и утверждения мужского господства. Действительно ли Церковь можно назвать системной противницей идеи равенства полов? Как понимать призыв апостола «жена да убоится мужа»? Эти вопросы когда-то разъяснил для "Фомы" проректор по учебной работе Православного Свято-Тихоновского Богословского Института протоиерей Николай Емельянов:
В современной общественной жизни России феминизм, как общественное движение, крайне непопулярен. Видимо историческая память еще прочно сохраняет трагедию катастрофического истребления мужчин сперва в гражданскую, а потом и во Вторую Мировую войну. В послевоенную эпоху женщинам пришлось делать буквально все. Поэтому отечественный феминизм имеет природу скорее бытовую, чем идейную.
Однако, иногда, трудами некоторых отдельных людей, феминистский протест выливается и в чисто идеологический эпатаж. Поскольку же в России основной общественный институт, последовательно отстаивающий традиционные ценности – это Церковь, то Церковь и становится подчас единственным адресатом такого эпатажа. Хотя на самом деле, она абсолютно не заслуживает подобных обвинений в свой адрес.
Именно христианство было той силой, которая сформировала базовые представления современной западно-европейской цивилизации об абсолютной ценности человеческой жизни независимо от пола, возраста, цвета кожи и умственных способностей или физических возможностей человека. В церковном понимании, перед лицом Божиим, мужчина и женщина абсолютно равны. Со всей очевидностью и даже жесткостью, до которой далеко любым феминистским инвективам, это выражено в словах Священного Писания: «Нет мужского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал. 3:28). Собственно, идея о равенстве полов впервые исторически сформировалась только в контексте христианской цивилизации. И, как показывает опыт, больше ни в каком культурном контексте сформироваться она не смогла.
Этот факт говорит уже сам за себя. Идеалы рыцарства, служения Прекрасной Даме – целиком выросли из христианского представления о том, что в каждой женщине мужчина может увидеть образ Пречистой Девы и послужить Ей. Ведь самым прекрасным, несравнимым ни с кем человеком Церковь называет именно Деву Марию, которая прославляется христианами как несравненно превосходящая самых прекрасных ангелов. «Честнейшая херувим и славнейшая без сравнения серафим», – так говорит о Ней древнейший церковный гимн.
Часто приходится слышать, что в Священном Писании есть указания на «второстепенную роль женщины». Как правило вспоминают слова апостола Павла: «жена да боится своего мужа». Феминисток эти слова возмущают, а некоторые мужчины, страдающие от неспособности завоевать авторитет, неправомочно используют эти слова для самоутверждения в семье.
Но все как-то забывают, что фраза вырвана из контекста, и лишь от этого звучит непонятно. Апостол в равной степени призывал к ответственности друг перед другом и женщин и мужчин. Целиком цитата звучит иначе: «Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится своего мужа» (Еф. 5:33). Эти слова говорят о том, что мужчина должен так любить свою жену, чтобы быть готовым отдать за нее свою жизнь.
Здесь есть определенная асимметрия. Она связана с различным мировосприятием мужчины и женщины. Мужчина акцентирован на внешнем, и от него Господь требует внешнего акта самопожертвования за свою семью. Это не всегда означает необходимость отдать свою жизнь в бою за свою жену и детей. Иногда не менее трудно отказаться от дорогих мужских игрушек или пресловутой, ложно понимаемой «свободы» ради заботы о своей семье.
Напротив сильная сторона настоящей женщины – жизнь внутренняя, душевная и духовная. Здесь очень часто мужчинам бывает до женщин очень и очень далеко в кропотливом, день за днем, выстраивании отношений доверия и взаимопонимания. Поэтому Господь и требует от женщины другого. Если мужчина должен бояться оказаться безответственным трусом перед лицом своей жены, то женщина должна бояться оказаться неспособной любить, бояться оскорбить эту любовь, олицетворением и воплощением которой она является. Не знаю, что из этого трудней, мужской подвиг или женский.
Уверен только в одном, что к женскому подвигу любви я, как мужчина, совершенно не способен.
