Мы люди грешные, мы люди неразумные, невоспитанные. Евангелие мы не знаем и не знаем православного богослужения, не знаем православных канонов, православных догматов, мы вообще православную веру не знаем, не понимаем, не чувствуем. Но постараемся, пока мы находимся в храме еще час-полтора, побыть ну если не христианами, то хотя бы просто воспитанными людьми. Пусть мы не можем пребывать в любви на протяжении всей нашей жизни, не можем пробыть в любви целый день, чтоб ни на кого не раздражиться, не озлобиться, кому-то не выговорить, кого-то не толкнуть, на свое не перевернуть, не поупорствовать – но попробуем, пока в храме стоим, в течение полутора часов, побыть такими, как будто мы уже достигли этого. В следующий раз придем – опять попробуем, и так постепенно раз от разу мы будем упражняться в этом доброделании. Пусть мы злые, окаянные, раздражительные, но давайте сделаем вид, на некоторое время, что мы действительно хотим Царствия Небесного, действительно хотим научиться смиряться, научиться любви, чтоб Господь, видя нас хотя бы в храме, радовался.
Господь нас везде видит, где бы мы ни были, но в храме, когда мы все собраны вместе, Господу особенно приятно, что мы хотя бы внешне пытаемся что-то сделать. Вот представим себе: у какого-то отца много дочерей и сыновей. И конечно, он знает, что у этого нелады с женой, у того болезнь, у третьего сын в тюрьму попал. Но вот все дети собрались за отцовский стол, и ему, конечно, хочется, чтобы все забыли свои житейские заботы и порадовались любви: что вот наконец мы встретились все вместе. Ему хочется, чтобы кончилось это не дракой, не поножовщиной, не толкотней, чтобы не перепились все вусмерть, а чтобы все было чинно, благородно, чтоб и самим было приятно, и соседи порадовались, какая дружная семья.
***
Каждый человек призван к тому, чтобы стать Христом, помазанником Божиим, носителем благодати Божией, Богоносцем и Христоносцем, и совершается это не силою человеческой, а силою Божией, которая подается человеку в святом причащении. Поэтому каждый ученик Христов устремляется к Чаше постоянно. Это средоточие всей его жизни, без этого он не мыслит своего существования, это цель и смысл всего его бытия. Если же этого стремления нет, значит, он просто не христианин, и это очень печально. А если человек не имеет такой любви ко Христу и все же причащается Святых Христовых Таин, то это еще и опасно, потому что он не благодать Божию воспринимает, а сжигает свою душу. Если ты не встал на путь умовения ног другому, на путь смирения, на путь достижения любви, если ты живешь обычной мирской жизнью, как прочие человецы живут, а хочешь причащаться – тогда, значит, ты просто не понимаешь, что такое причастие. А тот, кто не понимает, чего он причащается, тот в суд себе ест и пьет, как сказал апостол. От этого многие внезапной смертью умирают и часто и сильно болеют.
Почему так? Неужели Бог – это зло? Почему, прикоснувшись к Богу, можно умереть или тяжело заболеть? Дело вот в чем. В Церкви издавна установлен благодатный обычай перед каждым причащением исповедоваться, очищать свою душу. В таинстве покаяния человек отделяет себя от греха. Глядя на себя в зеркало евангельское, он всматривается в свою душу и видит, в чем его недостаток по сравнению с тем, чего требует от него Господь, и свидетельствует перед Церковью в лице священника: я недостаточно еще управил жизнь свою в Царствие Небесное, я согрешил вот этим и этим, и я прошу тебя: прости мне, так как ты имеешь власть разрешать грехи, разреши мне этот грех для того, чтобы я имел возможность его преодолеть; я хочу приобщиться ко Христу, потому что только Он Спаситель, без Него я спастись не могу, Он для того и в мир пришел, чтобы меня спасти; я, как кровоточивая, пусть и не имевшая права касаться никого, хочу все-таки прикоснуться к Нему, потому что я хоть и сознаю себя нечистым, но я жажду этой чистоты.
И когда человек вот так отделяет себя от греха, благодать Божия, которая подается ему в таинстве покаяния и в причастии, весь этот грех сжигает, потому что Бог есть огонь, сжигающий всякую нечистоту. А если человек не кается в грехах, не борется с собой, а продолжает свою обычную, греховную жизнь, живя так, как живут прочие люди, не стремящиеся к Царствию Небесному, тогда все это остается в его душе – и огонь, который призывается попалить его грехи, сжигает их там, внутри. Есть даже такое понятие: сожженная совесть. Поэтому страшно причащаться без покаяния, без желания сегодня же исправить свою жизнь в том, в чем ты осознал; безумно, слепо, во что бы то ни стало причаститься неизвестно чего, чего ты даже не понимаешь; причаститься только потому, что Великий Четверг, потому что Пасха, потому что день рождения, потому что именины или там еще что-нибудь.
И если священник иногда отлучает – что сейчас бывает редко – от причастия, это не оттого, что он злой или жадный. Нет, Чаша эта не принадлежит священнику, хотя он и является хранителем таинств Христовых. Священник не может причащать человека, явно согрешающего смертными грехами, потому что жалеет его и не хочет, чтобы огонь небесный сжег его на месте. Поэтому он старается увещевать этого человека, остановить его в грехе, заставить одуматься – и только тогда иметь дерзновение приобщиться Святых Христовых Таин, хотя, конечно, все этого недостойны, даже сам Василий Великий о себе так говорил. И тогда благодать, которую человек получит в таинстве, подаст ему силу, чтобы сделать следующий шаг навстречу к Богу, потому что сам себя очистить он не может.
