Проект федерального закона о профилактике «семейно-бытового насилия» (ПФЗ СБН) был впервые внесен на обсуждение в Государственную думу в сентябре 2016 года. С проектом выступили депутат Салия Мурзабаева и сенатор Антон Беляков. Тогда он не прошёл предварительного обсуждения и был возвращен на доработку. Осенью прошлого года работа над данным проектом продолжилась. Сейчас законопроект называется «Об основах системы профилактики домашнего насилия в РФ». Его продвижением занимается депутат и член Комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей Оксана Пушкина. Документ вызвал неоднозначную реакцию в обществе.
Мы попросили протоиерея Павла Гумерова помочь разобраться в проекте.
– В проекте рассматриваются случаи физического, психологического насилия, которые не попадают в УК РФ, КоАП РФ. Тогда от чего должен защитить этот закон?
– Когда началось бурное обсуждение этого закона, я решил в первую очередь прочесть его, чтобы не получилось, как в известной истории: «Я Пастернака не читал, но осуждаю». Так вот, я текст законопроекта читал. Когда я ознакомился с этим довольно объемным документом, то в первое время впал в некий ступор. Как такой противоречивый, расплывчатый и, не побоюсь этого слова, нелепый документ могут серьезно обсуждать уже несколько лет серьезные «государевы люди» – депутаты, чиновники и юристы?
Как такой противоречивый документ могут серьезно обсуждать депутаты, чиновники и юристы?
Вообще, читая его, я долго смеялся, особенно когда дошел до последней страницы, где есть графа для подписи Президента РФ. Неужели Президент, профессиональный юрист, окончивший юрфак ЛГУ, может такое подписать? Но потом мне стало не до смеха. Ведь уже существует немало стран, где этот закон принят и работает. И по нему действительно расселяют близких родственников и отбирают детей у родителей. И вообще: если закон принят, он рано или поздно начнет работать.
Но вернемся к тексту законопроекта. Почему он является нелепым и противоречивым? Потому что вступает в конфликт с нашим Уголовным, Административным Кодексом и Конституцией РФ, а также содержит множество внутренних противоречий и нелепостей. Я не юрист, но по долгу службы постоянно сталкиваюсь с российской юриспруденцией. Я работаю в СИЗО, общаюсь с подследственными, работниками правоохранительных органов, адвокатами, в судах также приходилось бывать. Нам, тюремным священникам, читали лекции опытные юристы. Так вот, о российском праве я имею некоторое представление.
Закон о профилактике насилия обязан выявлять факты правонарушений и наказывать виноватых. То же делают Уголовный и Административный Кодексы. Но во всей отечественной юридической системе действуют единые правила. Это доказательство вины, это проведение следственных мероприятий, это, наконец, презумпция невиновности. Все это полностью игнорируется данным законопроектом.
– Можете привести примеры?
– Конечно. Допустим, один гражданин заявляет, что товарищ избил его в темном переулке. Он подает заявление в полицию. Но вину и вообще факт избиения нужно еще доказать. Нужны показания двух или трех свидетелей (или хотя бы запись с камер видеонаблюдения), медицински засвидетельствованные побои, отсутствие алиби у подозреваемого и прочее. Если этого нет – дело развалится.
В проекте закона о семейном насилии для обвинения никаких доказательств не надо. Достаточно заявления потерпевших или даже третий стороны.
В проекте закона о семейном насилии для обвинения достаточно заявления потерпевших или даже третий стороны
Рассматриваемый документ декларируется как закон, который не распространяется на правонарушения и преступления, связанные с уголовным или административным правом.
Но давайте сравнивать с проверенными временем законами. Например, статья 5.61 КоАП РФ «Оскорбление» (ранее это деяние рассматривалось статьей 130 УК РФ, ныне статья декриминализирована и перенесена в административное право). Там ясно и четко все прописано: определение, понятия, меры воздействия. В комментариях к статье этой подробно рассказывается, что оскорбление представляет собой разновидность психического насилия. Значит, если человеку нанесли психологическую травму, доставили психическое страдание, унизили честь и достоинство, его может защитить статья «Оскорбление личности». Причем тут проект по профилактике СБН? Он же не имеет отношения ни к УК, ни к КоАП. Ощущение, что авторы проекта слепо взяли что-то и написали, не прочитав существующее законодательство.
Или ст.148 УК РФ «Нарушение права на свободу совести и вероисповеданий» (больше известная в народе, как «Оскорбление чувств верующих»). Разве она не о психологическом насилии? Зачем множить сущности, если законы уже существуют? Получается, новый законопроект – это такая вещь в себе.
– В ст. 6 п. 2 пп. 2 данного проекта сказано, что органы внутренних дел «рассматривают заявления и сообщения о фактах семейно-бытового насилия или об угрозе его совершения и принимают меры по их пресечению». Как это будет действовать? Достаточно сигнала?
– Да, согласно законопроекту, ничего особенного не нужно: никаких доказательств, достаточно слов кого-то из членов семьи о совершении насилия над ним, или даже (что намного опаснее) – заявления третьих лиц. Например, позвонит соседка, которая что-то слышала или видела краем глаза. По этому сигналу должен приехать наряд полиции.
Все знают: есть нарушения, есть их доказательства. Если отвлечься от побоев и насилия, давайте спросим: может ли сотрудник ГИБДД просто так обвинить водителя в том, что тот разогнался до 200 км/ч при допустимой скорости в 60 км/ч? Нет. Нужны показания радара, запись с видеокамеры, где виден номерной знак, и так далее. Вину человека нужно доказать! Это касается любого правонарушения и тем более преступления.
Вину человека нужно доказать! Это касается любого правонарушения и тем более преступления
Более того, никто ещё не отменял презумпцию невиновности: человек, которого в чём-то обвиняют, не обязан доказывать свою невиновность. Он даже может молчать, и пока вина его не будет доказана, пока суд не признает его виновным, он чист перед законом.
ПФЗ СБН противоречит нашим законам, а также вступает в противоречие с презумпцией невиновности.
– Да, противоречий в законе очень много. Некоторые статьи проекта выглядят странными, как минимум. Не могли бы остановиться на некоторых примерах?
– Посмотрите ст. 23 п. 4 – «Организации специализированного социального обслуживания в субъектах Российской Федерации при предоставлении услуг по психологическому сопровождению нарушителей могут привлекать… благотворительные и религиозные организации…».
Как это будет воплощаться? К атеисту в рамках профилактики СБН по сигналу соседки или домочадца приходит православный батюшка или мулла. Это противоречит ст. 28 Конституции РФ («Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать… любую религию или не исповедовать никакой…»). Гражданин обязан слушать прокурора, судью, но священнослужителей с проповедями, с духовными наставлениями – нет. Ощущение, что авторы законопроекта с Конституцией не знакомы.
Ст. 25 п.4 пп. 2 – «покинуть место совместного жительства или место совместного пребывания с лицами, подвергшимися семейно-бытовому насилию, на срок действия судебного защитного предписания, при условии наличия у нарушителя возможности проживать в ином жилом помещении, в том числе по договору найма (поднайма), договору найма специализированного жилого помещения, либо на иных основаниях, предусмотренных законодательством Российской Федерации».
Какой смысл в этой части статьи, если заранее видно, что исполнить предписание возможно лишь в весьма редких случаях? Сами же авторы проекта написали: «при условии наличия» жилья. В нашей стране, особенно в Москве и других крупных городах, жилье – огромная проблема, многие молодые семьи не в состоянии купить свою квартиру, живут в съемной. Да и плата за аренду немаленькая. Нарушители будут говорить, что у них нет средств снимать комнату или «угол», куда можно было бы перебраться.
Мы даже алименты с большинства отцов, ушедших из семей, не можем взыскать. Они бегают от приставов, приносят липовые справки о мизерных доходах.
Среди прочего, в ПФЗ, несмотря на то, что исключены уголовные деяния и административные нарушения, написано, что медорганизации «обязаны сообщать в органы о случаях физического насилия» (Ст.15 п. 2). Как врач может зафиксировать физическое насилие, если оно не подходит ни под уголовную, ни под административную статью?
– Сторонники закона говорят о том, что «цивилизованный мир давно живет по похожим нормам».
– Я недавно беседовал об этом законопроекте с одним очень опытным юристом, адвокатом по семейным делам, Романом Михайловичем Степановым. Я задал ему точно такой же вопрос. Он считает, что ничего хорошего данный закон не даст. Это просто калька с законов, принятых в европейских и вообще англосаксонских странах. Нам, нашему менталитету, нашей истории он глубоко чужд. Просто данный закон хотят, как заморское растение, посадить на нашей почве, привить нам, чтобы он пустил корни и дал свои плоды. Это пробный шар, а дальше будет еще хуже.
В том, что «так живет цивилизованный мир», радостного мало: там по подобному закону разрушают семьи, родителей лишают детей, а детей оставляют сиротами. А возмутительные случаи, когда дети сами стучат, жалуются на своих родителей? Причем в жалобах идет речь не о сломанных ребрах, носах, а том, что мама якобы ограничивает детскую свободу, не дает жить в свое удовольствие.
К тому же – как можно скопировать их закон, когда у нас совсем другие традиции, другой менталитет, как любят говорить некоторые журналисты, у нас многонациональное государство. У нас есть Чечня, Ингушетия, Дагестан, там введение подобного закона может просто бунт вызвать. На Кавказе традиционные семьи, где не принято сор из избы выносить, люди сами решают свои проблемы. Если муж обижает жену, старейший из рода сделает ему внушение. Или жена пожалуется своим братьям на грубость главы семьи, а те (без помощи третьих лиц) разберутся с обидчиком.
Лоббисты собираются отменить все наши семейные традиции, и благодаря им некая третья сторона будет вмешиваться во внутрисемейные дела.
Страшно представить. То, что работает «там», не приживется у нас. Да и что значит «работает на Западе»»? Не зря Рамзана Кадырова возмутил проект закона. На пресс-конференции в Грозном он сказал про те страны, где уже действует подобный закон: «Там нет понимания обычаев, традиций, института семьи. Поэтому они потихоньку становятся тем, кем они сейчас являются, выходят замуж за собак, покойников, женятся, не знаю, на ком».
То, что работает «там», не приживется у нас
– Лоббисты борются за принятие закона, но что стоит за красивыми словами о заботе о женщинах, детях, сохранении семьи?
– Авторы проталкивают проект, который разрушает российскую семью. В частности, за проект рьяно борется депутат Госдумы Оксана Пушкина, она стажировалась и работала 4 года в США. Она сама сказала, что ездит отчитываться в Страсбург, переживает, что этот документ до сих пор не приняли, сетует на то, что какие мы отсталые, косные. Понятно, что ей и ее единомышленникам нужно, чтобы закон быстрее приняли. Депутаты должны принимать определенное количество законов. Если этого нет – значит, они плохо работают.
Я считаю, что это попытка создать прецедент. Скорее всего, этот закон на первых порах работать не будет.
После принятия закона лоббисты скажут, что наши «традиционные» ведомства – полиция, органы опеки и т.д. – не справляются. В результате будет создан некий особый институт, которому дадут карт-бланш вмешиваться в жизнь семьи и без суда и следствия производить отъём детей, разрушать семьи, ссорить супругов.
А какой суд или следствие может быть по этому закону, когда мы видим абсолютно размытые определения психического, физического насилия?
Вижу, что цель создателей закона – именно сделать документ размытым, потом создать некий надзорный орган, который будет решать, кого отнять, выселить и так далее. Причем происходит всё быстро, в проекте же написано: достаточно звонка или сигнала, чтобы приехали, разобрались в ситуации и выписали предписание (представляете, какое поле для разгула коррупции!).
Поэтому против этого проекта нужно бороться всеми легальными методами, а не стоять в стороне и ждать, что будет.
Если мы все будем равнодушны, то дальше – дело техники. На западе подобный закон давно действует, и в результате родители боятся воспитывать детей, мужчины в страхе от того, что любое их слово или действие (вполне безобидное) можно будет истолковать, как угрозу насилия.
– Закон о семейном насилии может стать орудием мести соседям, коллегам, даже родственникам?
– Я как священник неоднократно рассматривал разные конфликты, в основном семейные, бытовые. Представьте, кто-то хочет посягнуть на имущество своих соседей или просто им досадить, потому что те шумят вечерами. Он пишет заявление: например, такой-то представляет угрозу здоровью или жизни своей супруги, или родители жестоко обращаются с сыном. Такие сообщения, которые больше похожи на доносы, могут испортить человеку жизнь, репутацию.
Страшно представить: пожилая свекровь, неуравновешенная или в состоянии деменции, будет клеветать на свою невестку, а теща – на зятя. А все эти заявления или сигналы будут рассматриваться, будет приезжать наряд полиции. Раньше никто бы на такие звонки и заявления не обратил внимания, а по новому проекту органы обязаны реагировать. В ст.6 п.2 пп. 2 законопроекта написано: рассматриваются «заявления и сообщения о фактах семейно-бытового насилия или об угрозе его совершения» и принимаются меры по их пресечению.
– К вам часто обращаются женщины с жалобами на домашнее насилие?
– Много раз сталкивался с подобными случаями. Я, конечно, имею в виду конкретные побои, а не мифическое «психологическое» или «экономическое насилие». Но «закон о домашнем насилии» побои как раз не рассматривает. Это уже другая тема, административка и уголовка. И тема нашего разговора немного другая. Мы не говорим о том, что у нас нет проблем и не нужно защищать несчастных женщин от мужей, распускающих руки. Но данный закон их не защищает, это вне его юрисдикции. Для этого есть уже существующие административные и уголовные законы. Вот над ними, я считаю, очень вдумчиво надо работать. И также работать с правоохранительными органами, которые зачастую просто игнорируют обращения избитых женщин.
У нас еще большая проблема в том, что женщины сами не хотят обращаться в органы за помощью. По статистике 80% женщин, пострадавших от домашнего насилия, молчат. Не потому что законов нет, а потому что не верят, что будут рассматривать их жалобы, или стыдятся, или боятся мести со стороны мужа, или переживают, что «скажут люди».
Конечно, все это отвратительно, бить женщину – преступление. Как пишет святитель Иоанн Златоуст:
«Это всякому известно даже из языческих законов, которые жену, претерпевшую от мужа побои, не обязывают жить вместе с ним, как недостойным ее сожительства. И бесчестить, как рабыню, подругу своей жизни, давно уже помогающую тебе в необходимых делах, не есть ли знак крайнего беззакония?»
Но должен сказать, что руку поднимают на тех, которые на каком-то этапе допустили серьезную ошибку – позволили себя ударить, а потом потеряли свое достоинство. Как все происходит? Сначала муж орет, оскорбляет, потом толкнул, потом синяк поставил, а женщина все «проглатывает», затем – уже лицо в кровь разбил, черепно-мозговые травмы нанес. Надо было обращать внимание на рукоприкладство раньше. Терпеть это ни в коем случае нельзя. Я убежден, что защититься женщина может. Либо разводись с таким мужем, либо защищайся всеми разрешенными средствами.
Руку поднимают на тех, которые допустили серьезную ошибку – позволили себя ударить
Рассмотрим другой пример физического насилия в семье. Один молодой человек говорил мне о необходимости принять новый закон о семейном насилии, приводя такой случай. Четырнадцатилетнюю девочку регулярно жестоко избивает мать, нанося вред здоровью. Подросток ничего сделать не может. Но тут мы открываем законопроект и читаем: уголовные и административные дела не рассматриваются. Значит, новый законопроект девочку не защищает. Что ей делать в подобном случае? Самой обратиться в районные органы опеки, можно к администрации школы, они обязаны принять меры. Оговорюсь, это некий крайний случай, когда действительно ребенку угрожает реальная опасность.
– Но зато под новый закон можно подвести любой каприз ребенка.
– Именно. Например, ребёнок хочет новый мобильный телефон за 30 тысяч, а ему отец предлагает в целых два раза дешевле. Это же насилие, травма! А что говорить о подростках? Находясь в состоянии пубертата, взросления, они порой совершают необдуманные поступки: из дома убегают, хамят, обижаются на родителей. Потом они, конечно же, горько пожалеют, если из-за их жалоб на родителей или сигналов «добрых» соседей попадут в детский дом или интернат. Только дороги обратно домой может и не быть – взрослых лишат родительских прав. Да и со взрослыми не все просто. Допустим, жена просит новую норковую шубу, а у нее уже три штуки висят в шкафу. Муж разумно отказывает или предлагает повременить с покупкой. Можно преподнести все так, что мужчина якобы ущемляет интересы жены, стесняет ее в чем-то, а это экономическое и психологическое насилие.
Очень сомневаюсь, что готовящийся закон сможет предотвратить случаи реального насилия. А вот разрушить семью – легко. Семья – это очень тонкая, деликатная среда, вмешиваться в которую государство должно с очень большой осторожностью.
– Кстати, а бывают ли мужчины жертвами домашнего насилия?
– Я многократно исповедовал женщин в изоляторе № 6 в Москве. Изолятор смешанный, но сидят в нем в основном женщины, в том числе жертвы домашнего насилия, которые, защищаясь, убили своих мужей или сожителей.
Знаю не понаслышке: от рук жен мужчин погибает гораздо больше, чем женщин из-за насилия мужей. Об этом говорит и статистика. И этому есть объяснение: муж издевается над женой, поколачивает ее, она сначала терпит, а потом защищается.
Семья – это очень деликатная среда, вмешиваться в которую государство должно с большой осторожностью
Конечно, женщины не ставили цель отнять жизнь у супругов, они брали в руки сковородку, нож не для того, чтобы лишить жизни близкого человека, а в основном для самообороны. Но финал печальный, женщины потом плачут, сожалеют, но человека уже не вернуть.
Отмечу также, что данные сторонников законопроекта о «14 тысячах женщин», якобы убиваемых ежегодно мужьями, – вранье. Например, по официальной статистике: в 2018-м году насильственной смертью вообще погибло 11 тыс. женщин – не только от рук мужей-тиранов, а по разным причинам.
– Авторы ПФЗ вычленяют в отдельную группу домашнее насилие. А побои, унижения в школах, детских учреждениях – не в счет? В классе моего сына (начальная школа!) учитель-мужчина называл детей «баранами», «идиотами», распускал руки и… ноги. Я одна «разбиралась» с педагогом, никто меня не поддержал. Почитав проект законопроекта, вижу, что он не помощник мне. Вы, наверное, знаете о подобных историях. Как прокомментируете, что посоветуете?
– Согласитесь, это же бездействие родителей. Случай вопиющий. Замалчивать факт жестокости учителя, закрывать глаза на его выходки недопустимо. Взрослым надо было собраться, написать заявление на имя директора и в департамент образования. Тогда горе-педагога уволили бы, потому что никакой руководитель не захочет подобных проблем.
У нас такой менталитет. На подобные нарушения, унижения люди никак не реагируют, успокаивая себя: «Ну, ладно, как-нибудь обойдется», «зачем куда-то идти, если правды все равно нет». Это касается не только школы. Гаишник взятку требует, больной пострадал из-за халатности врача, детей унижает педагог… Мы все молчим. У нас люди не хотят себя защищать. Это неправильно. В России есть законы, по которым недобросовестных работников можно наказать.
Мы все молчим. У нас люди не хотят себя защищать. Это неправильно
Вернемся к учителю-драчуну. У каждого, даже младшего школьника, есть телефон с камерой, диктофоном. Запишите, как сотрудник образования оскорбляет детей, распускает руки. Покажите директору, напишите жалобу на педагога. Если бездействует руководство школы, идите выше, в РОНО, в департамент образования. В конце концов, сейчас время гласности, можно выложить в сети ролик с указанием номера школы, фамилии учителя – это будет наказанием для жестокого преподавателя. Сомневаюсь, что он сможет потом найти работу по профессии. Люди, которые бьют слабых, – трусы. Если они почувствуют, что об их делишках узнают окружающие, испугаются и сделают выводы.
Не зря сегодня дедовщина в армии крайне низка. Не задумывались, почему? Во-первых, призывники служат только год, а, во-вторых, у всех есть телефоны. Любое противоправное действие можно снять и разместить в сети или сообщить куда следует. Опять возвращаемся к тому, что и без сомнительных законов у нас есть немало способов защитить себя.
– Насколько велика вероятность принятия законопроекта?
– Нам всем надо усердно молиться о том, чтобы закон не был принят. Господь смотрит на неравнодушие и ревность людей и дает Свою помощь.
Также очень надеюсь на активность простых граждан, которые должны, пока не поздно, выражать свое несогласие с этим законом. Это можно делать как путем голосования на специальных сайтах, так и отправляя письма и телеграммы в разные инстанции. Как это лучше сделать, могут рассказать в различных общественных организациях, борющихся этим законом. А также надеюсь на благоразумие властей предержащих. Многие депутаты, политики против данного закона.
Даже Президент пока не поддержал законопроект. Путин напомнил, что за ряд правонарушений можно наказать и пользуясь действующими правовыми нормами. «Необходимо проанализировать возможные последствия от принятия соответствующего законопроекта, и уже потом принимать решение». В кратких словах Президента многое заключено: «Я не очень понимаю, люди именно за этот закон или против насилия».
Действительно, лоббистам и сторонникам ПФЗ СБН нужна не защита детей, женщин, не реальная борьба с насилием и жестокостью в семье, а просто принятие этого закона. У них свои собственные цели и интересы. Какие? Догадаться несложно – разрушение семьи и страны.
