Беседа на Евангелие от Матфея. Часть 1
«Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7, 1).
Мы сразу видим, что Христос обращается к нашему любимому «виду спорта» – осуждению, причем осуждаем мы двумя разными способами: или, с одной стороны, как добродетельные, завоевавшие себе прочное место в добродетели, или, с другой, – как грешники, потому что кто делает зло, тот всегда ищет союзников, всегда считает, что есть кто-то хуже него: «Я не плохой! Всегда найдется кто-нибудь хуже меня».
Этот евангельский текст – поразительное описание того способа, которым действуют суждение, критика, осуждение, он показывает, что осуждение – это страшное бедствие, которого нам, очевидно, трудно избежать.
«Ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф. 7, 2).
В этом «виде спорта» есть несколько градаций: первая – это суждение, вторая – осуждение, и третья – унижение.
Суждение означает, что ты говоришь, например, что кто-то обвешивает покупателей. Осуждение – когда говоришь, что «этот человек вчера и со мной поступил так же, он вор». Унижение – сказать, что он всегда так делал и всегда будет так делать. Три степени, обычно следующие одна за другой, и мы с большой легкостью переходим от одной к другой.
Я сказал, что существуют причины, по которым мы судим другого. Одна из них состоит в том, что я считаю, будто у меня есть какая-то добродетель, которой у другого нет. Другая причина, по которой я сужу, состоит в том, что я сам – не самый лучший человек, и не хочу быть единственным человеком с проблемами. Общим знаменателем в обоих случаях является себялюбие. Я сужу по причине своего себялюбия.
Я сужу по причине своего себялюбия
Поскольку я люблю использовать современные слова, то вместо «себялюбия» буду использовать слово «нарциссизм». Это то слово, которое нам диктует современная психология. Оно означает такую любовь к себе, которая переходит какие-то границы. Нарциссизм бывает допустимым, а бывает недопустимым. Допустимый – это что-то такое, что свойственно всем нам, т.е. это желание того, чтобы все нас любили, признавали, хотя бы молча, чтобы мы опирались на людей, словно они – какие-то молчаливые безгласные предметы, необходимые нам для того, чтобы мы сделали в жизни следующий шаг. Если дело заходит так далеко, тогда другие реально не присутствуют в моей жизни. И мне нужно увидеть, что другие – это реальные личности, чтобы и самому быть в состоянии помогать им, как они мне.
Когда человек останавливается на первых фазах нарциссизма, где другие – это просто сцена, на которой он выступает, тогда этот человек страдает от себялюбия, он страдает и от нездорового нарциссизма, и это в данном случае больше всего выражается в суждении и осуждении других. Невозможно найти человека, который был бы, так сказать, уверенным в себе, зацикленным на себе – и не осуждал. Как невозможно найти и человека, который пребывал бы в покаянии и осуждал.
В покаянии я стою перед лицом своей совести и говорю себе: «Смотри, ты пал»
Во втором случае, когда он пребывает в покаянии, покаяние уменьшает в нем себялюбие, абсурдное себялюбие. Ведь в покаянии я стою перед лицом своей совести и говорю себе: «Смотри, ты пал». Это благотворно, это обессиливает весь тот нарциссический напор, который на меня давит, а так же нейтрализует стресс, возникающий из-за моей непомерной нарциссической обращенности на самого себя: зацикленность на себе всегда порождает тревогу, поскольку мне необходимо поддерживать эту ложную картину своего «я».
Нейтрализуется стресс, а также абсурдное чувство собственного превосходства. А поскольку я сам погружаюсь в состояние более глубокого самопознания, то и на людей начинаю смотреть другими глазами, т.е. начинаю понимать их ошибки, ставить себя на их место, проявлять к ним сострадание. При этом я, кроме того, больше не нуждаюсь в том, чтобы критиковать людей, поддерживать всю эту нарциссическую картину, в которой я нуждался, со всем ее стрессом, и которая казалась мне единственным моим прибежищем, поскольку мой горизонт крайне узок и я не вижу дальше собственного носа.
«Какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф. 7, 2).
– Будьте осторожны, – говорит Христос: – в той степени, в какой вы себя любите и считаете свое «я» столь драгоценным, что соглашаетесь осуждать и унижать другого, – в той же степени буду судить вас и Я – и судить именно как нечто такое, что вы о себе возомнили, будто вы этим являетесь.
То, что говорит здесь Христос, страшно:
– Я буду судить вас как то, что вы о себе воображаете. Той мерой, какую вы применяете к другим, той же мерой буду судить вас и Я. Но только вы не то, что воображаете о себе, и, несмотря на это, всё равно осуждаете. Так что вы понесете суд на том уровне, на который себя ставите. Суд этот потому и будет страшным, что вы не то, что о себе мните.
Осуждение обнажает мою болезнь, оно моментально показывает, что у меня имеется чрезмерное себялюбие, чрезмерная зацикленность на себе, чрезмерный недостаток самопознания – проще говоря, у меня слишком ложное представление о себе. На это указывает осуждение. И если я буду продолжать постоянно делать это, то пожну последствия, заключающиеся в том, что Бог поставит меня туда, где я воображаю, будто бы нахожусь, и я, естественно, сразу же упаду, потому что не это мое естественное место. Другими словами, я понесу последствия этого ошибочного отношения, которое является ошибочным отношением к Богу.
Осуждение обнажает мою болезнь, оно показывает, что у меня ложное представление о себе
«И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: ‟дай, я выну сучок из глаза твоего», а вот, в твоем глазе бревно?”» (Мф. 7 , 3–4).
Посмотрите, как это глубоко с психологической точки зрения. Откуда Бог знает, что у меня бревно в глазу, и говорит мне это сейчас, и откуда Он знает, что у другого сучок? Да именно это и является функцией нарциссизма: преувеличивать ошибку другого. Бог говорит здесь это с иронией. Понимаете? Ты смотришь на то, что у тебя есть, как на сучок, Он это имеет в виду, в то время как оно – бревно. И видишь то, что у брата твоего, как нечто громадное, тогда как оно реально – сучок, и говоришь брату: «Иди сюда, чтобы я вынул у тебя бревно», – а по сути это у тебя бревно в глазу, но в твоих глазах оно кажется сучком, а то, что у другого, – бревном.
Такое поведение по отношению к другому – это поведение враждебное, чтобы не сказать губительное. Поэтому в некоторых святоотеческих текстах оно приравнивается к убийству. Помню один случай на Святой Горе Афон. Нас было несколько человек, и мы пришли к известному старцу тех времен, автору множества книг, старцу Иосифу Ватопедскому https://pravoslavie.ru/80338.html. Это было много лет назад. Один человек из нашей группы, я его не знал, взрослый господин, в какой-то момент начал при всех говорить о себе и сказал следующее, обращаясь к старцу, а мы его слушали:
– Геронда, я проводил красивую жизнь, посвятил свою деятельность Христу, миссионерствовал, и, с Божией благодатью, уберегся от всех грехов. И теперь я ощущаю потребность прославить Бога за всё это. Только одна ерунда есть у меня, простите: я иногда осуждаю.
Помню реакцию старца, который отпрянул от него на метр:
– Что ты делаешь?
– Осуждаю.
Тогда старец резко сказал ему:
– Христос, по Его словам, не судит мир. Он пришел не судить, а спасти мир (ср. Ин. 12, 47). Отец не судит мир, потому что весь суд отдал Сыну (ср. Ин. 5, 22), а ты судишь? А ну-ка, теперь скажи и обо мне, как ты на меня смотришь, где меня видишь: в раю, в аду? Что ты решишь на мой счет?
Тот, конечно же, побледнел и оцепенел, глядя на него вот так.
В сущности, осуждение – это смертный грех. В Евангелии никто не осуждается: ни блудники, ни мытари, ни прелюбодейцы, – все спасаются. А кто же там слышит слова: «Горе вам»? Только те, кто осуждают: книжники и фарисеи (ср. Мф. 23, 13 и др.). Христос им что говорит?
– Смотрите, что вы делаете. Вы думаете, что вы великие, и унижаете других, говорите: «Мы учителя!» – носите длинные одежды и всегда возлагаете на людей тяжкие бремена.
Он словно говорит им, что вы, религиозные люди с таким огромным религиозным воображаемым «эго», – вы и есть те, у кого есть большая проблема. В чем же проблема фарисеев? Подумайте, почему Христос судит их так сильно? Их проблема в том, что они ужасно напыщенны и пусты, и по причине своего категорического осуждения однажды они распнут Его, ибо не могут выносить святости и чистоты Христа.
Последняя фаза осуждения – это унижение и, наконец, зависть в ее чистом виде. Осуждение в конечном счете порождает зависть. Не говоря о том, что оно и вначале – из-за нарциссизма, который сюда примешивается, – уже содержит элементы зависти.
Фрейд рассказывает нечто любопытное. Однажды шла какая-то конференция. Один из его сотрудников был полноватым, а другой, как это обычно бывает, подтрунивал над ним. Первому, естественно, было неприятно, что над ним смеются. Но Фрейд сказал ему:
– Не бери в голову, он это делает из зависти! Он завидует тебе, потому что ты живешь в свое удовольствие. А он, чтобы поддерживать форму, без конца соблюдает диеты, ты же живешь себе припеваючи! Он тебе завидует!
Тот его и унижал, и презирал, но одновременно и завидовал ему.
Потому я и говорю вам, что зависть – нечто очень тонкое, и у нее много разновидностей. Поэтому и у осуждения много щупалец и измерений.
«Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» (Мф. 7, 5).
Второе, что нам нужно сюда добавить, – это лицемерие. В осуждении всегда содержится лицемерие: «Я не такой, как он!» Да почему же ты не такой, как он? Великие подвижники в Патериках видели другого совершающим блуд и говорили:
– Нет, я сам такой же!
– Но, авва, ты же никогда не прикасался к женщине, почем и ты такой же?
– Да, я такой же!
А почему? Потому что он познал духовную борьбу. Понимаете? У него имелось покаяние.
Не забывайте, что духовные люди более чувствительны к малым прегрешениям, чем мы – к большим. Святитель Василий Великий говорит: «И женщины я не знаю, и не девственник я». Он знал, что говорит. Это глубина покаяния, смирения. Как такому человеку не быть человеколюбивым к другим? Человеколюбие в данном случае противоположно осуждению, не так ли? Человеколюбие означает, что я принимаю другого. Вот наибольшая из всех проблем: осуждение не позволяет мне принимать другого. В отношениях между нами существует огромная проблема, потому что мы осуждаем друг друга, не только соседа, но и своего отца, мать, супруга, ребенка, а ребенок – родителей.
Духовные люди более чувствительны к малым прегрешениям, чем мы – к большим
Осуждение – это огромный зверь, потому что огромным зверем является себялюбие, скрывающееся за ним. У большинства супружеских пар есть проблемы потому, что за проблемами (когда появляются тяжелые проблемы) стоит унижение другого, осуждение другого. Ты отождествляешь его с каким-то недостатком, который у него есть, и всегда его осуждаешь из-за этого недостатка, говоришь: «Ну, всё! Он из этого не выберется, таким и будет всегда!»
Нарциссическая травма очень болезненна. Когда ты отвергаешь другого, он не может оставаться бездейственным. Он может сделать одно из двух: или целиком обратиться ко Христу и освятиться, неся в себе эту рану, или ответить тебе. Более естественно второе.
Неприятие другого – наихудший симптом этого состояния. То, что я реально не оставляю в своей душе места для другого. В этом смысле Христос делает обратное. Когда кто-нибудь приходит к духовнику исповедоваться, чего он ждет? Он ждет, что не будет осужден Богом, не так ли? Ждет, что Бог не отождествит его с его грехом и падением и простит. Духовник читает разрешительную молитву, и ты чувствуешь, что с тебя сваливаются тонны груза. Это дело Бога – не отождествлять тебя с твоим падением и грехом – служит величайшим доказательством Его любви к тебе. Не так ли? То, что Бог дает тебе место, чтобы ты мог пребывать в Его доме, в Его семье, в Его членах, и ты снова член, и никто не имеет права сказать тебе что-нибудь.
А делаем ли мы то же самое? «Остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим» – это страшные слова. Но как же ты оставишь долги, как простишь, если постоянно осуждаешь? Ты или будешь осуждать, или простишь, так ведь? Можешь ли ты осуждать и прощать одновременно? Прощать трудно: надо поставить себя на место другого, увидеть его ошибку, понять, что это ошибка, учесть то трудное положение, в котором он находится. И тогда ты увидишь, что сделанное им – это что-то очень маленькое, если взглянуть с его точки зрения, и он сам не хотел бы сделать этого именно так, как оно вышло. Он не понял всего как следует и, делая это, искал понимания; искал одного, а сделал другое. И так картина мира, человеческих отношений буквально преображается, если мы откажемся играть в осуждение.
