«Да воскре́снет Бог, и расточа́тся врази́ Его́, и да бежа́т от лица́ Его́ ненави́дящии Его́. Я́ко исчеза́ет дым, да исче́знут; я́ко та́ет воск от лица́ огня́, та́ко да поги́бнут бе́си от лица́ лю́бящих Бо́га и зна́менующихся кре́стным зна́мением, и в весе́лии глаго́лющих: ра́дуйся, Пречестны́й и Животворя́щий Кре́сте Госпо́день, прогоня́яй бе́сы си́лою на тебе́ пропя́таго Го́спода на́шего Иису́са Христа́, во ад сше́дшаго и попра́вшего си́лу диа́волю, и дарова́вшаго нам тебе́ Крест Свой Честны́й на прогна́ние вся́каго супоста́та. О, Пречестны́й и Животворя́щий Кре́сте Госпо́день! Помога́й ми со Свято́ю Госпоже́ю Де́вою Богоро́дицею и со все́ми святы́ми во ве́ки. Ами́нь.»
И приснилось мне, как я с другом пришел в монастырь. А в монастыре, в одном из храмов шла служба, и были люди. Немного, может человек 15-20-ть.
Когда служба закончилась, и священник стал уходить с алтаря, к нему стали подходить прихожане, чтобы получить благословение. И я тоже подошел, но священник почему-то всем отказывал, как-бы отмахиваясь. И меня тоже не благословил, оставив без внимания. Но вдруг все встали на колени прямо в храме и священник начал что-то говорить и всех крестить крестным знамением. Мой друг, тоже стоя на коленях, махнул мне рукой приглашая встать на колени со всеми. А я, почему-то обидевшись на священника, не встал, а пошел к какой-то иконе и начал молиться и прикладываться к ней.
Священник это увидел и вдруг подошел ко мне с улыбкой доброй, но в которой виднелась какая-то хитринка. В руках он разминал, как пластилин восковую свечу, из которой получилась такая небольшая лепешечка. Разминал долго и всё заглядывал мне в глаза своим искрящемся мудростью взглядом. Я видел его пальцы, разминающие воск и казалось, что он мне что-то говорит, но не словами, а каким-то движением теплоты, от него исходящей. С улыбкой на лице, но кроткой, которая будто говорила мне: - Ты сам этого захотел, ну что ж…
А потом он прилепил эту восковую лепешечку мне на лоб и показал на дверь в виде небольших деревянных ворот. Одна деревянная створка была целая, а вторая сломана: только верхняя половина этой створки была, а нижней части не было. И священник сказал мне, чтобы я шел за эту дверь и слегка подтолкнул к ней.
Я подошел к двери-воротам, но открыть не смог. Старое дерево, из которого были сделаны входные двери, мне не поддавались. Тогда пришлось нагнуться, и чуть не проползти через сломанную часть двери, которая отсутствовала.
Я зашел в какое-то помещение, и сразу же передо мной открылась странная картина: я видел перед собой с правой стороны пылающий огонь и дым, и чувствовал, как сильный жар исходит оттуда. Языки пламени были бордово-грязными, с какой-то сединой на кончиках. Все это кипело, шипело, гудело жаром.
А с левой стороны я увидел лёд, покрытый искрящимся снегом, с замерзшими, как слезы сосульками. А в самом низу даже немного холодных ледяных капель, как чей-то плач. И сильный холод исходил от этого. И туман, и неприятная холодная сырость.
И эти обе половины картины, как-будто были чем-то целым, единым и пугающим. И это были живые картины. И жар, и холод одновременно накрывал меня.
Я стоял со свечной восковой лепешкой на лбу, и как-будто видел самого себя, всю свою жизнь и все свои ошибки, и промахи, все свои грехи. Было ощущение, что я вдруг увидел со стороны свою душу, а скорее даже не саму её, а то, что с ней происходит. Или произойдет и уже очень скоро.
Я почему-то ощутил, насколько добр ко мне священник, что отправил меня за эту дверь. И его добрая, с какой-то хитринкой улыбка сопровождала меня весь день после того, как я проснулся.
***
«Огради́ мя, Го́споди, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Твоего́ Креста́, и сохрани́ мя от вся́каго зла.»
***
Перед смертью не надышишься и не намолишься, но покаяться можно успеть сейчас.
